Неточные совпадения
Лицо Анны в ту минуту, как она в маленькой, прижавшейся к углу старой коляски фигуре узнала Долли, вдруг просияло радостною улыбкой. Она вскрикнула, дрогнула
на седле и тронула
лошадь галопом.
Подъехав к коляске, она без помощи соскочила и, поддерживая амазонку, подбежала навстречу Долли.
Дарья Александровна по совету Левина выехала до зари. Дорога была хороша, коляска покойна,
лошади бежали весело, и
на козлах, кроме кучера, сидел конторщик вместо лакея, посланный Левиным для безопасности. Дарья Александровна задремала и проснулась, только
подъезжая уже к постоялому двору, где надо было переменять
лошадей.
Не доезжая слободки, я повернул направо по ущелью. Вид человека был бы мне тягостен: я хотел быть один. Бросив поводья и опустив голову
на грудь, я ехал долго, наконец очутился в месте, мне вовсе не знакомом; я повернул коня назад и стал отыскивать дорогу; уж солнце садилось, когда я
подъехал к Кисловодску, измученный,
на измученной
лошади.
Подъехав к Калиновому лесу, мы нашли линейку уже там и, сверх всякого ожидания, еще телегу в одну
лошадь,
на середине которой сидел буфетчик. Из-под сена виднелись: самовар, кадка с мороженой формой и еще кой-какие привлекательные узелки и коробочки. Нельзя было ошибиться: это был чай
на чистом воздухе, мороженое и фрукты. При виде телеги мы изъявили шумную радость, потому что пить чай в лесу
на траве и вообще
на таком месте,
на котором никто и никогда не пивал чаю, считалось большим наслаждением.
Турка
подъехал к острову, остановился, внимательно выслушал от папа подробное наставление, как равняться и куда выходить (впрочем, он никогда не соображался с этим наставлением, а делал по-своему), разомкнул собак, не спеша второчил смычки, сел
на лошадь и, посвистывая, скрылся за молодыми березками. Разомкнутые гончие прежде всего маханиями хвостов выразили свое удовольствие, встряхнулись, оправились и потом уже маленькой рысцой, принюхиваясь и махая хвостами, побежали в разные стороны.
В субботу он поехал
на дачу и,
подъезжая к ней, еще издали увидел
на террасе мать, сидевшую в кресле, а у колонки террасы Лидию в белом платье, в малиновом шарфе
на плечах. Он невольно вздрогнул, подтянулся и, хотя
лошадь бежала не торопясь, сказал извозчику...
Андрей
подъехал к ней, соскочил с
лошади, обнял старуху, потом хотел было ехать — и вдруг заплакал, пока она крестила и целовала его. В ее горячих словах послышался ему будто голос матери, возник
на минуту ее нежный образ.
В Киренске я запасся только хлебом к чаю и уехал. Тут уж я помчался быстро. Чем ближе к Иркутску, тем ямщики и кони натуральнее. Только
подъезжаешь к станции, ямщики ведут уже
лошадей, здоровых, сильных и дюжих
на вид. Ямщики позажиточнее здесь, ходят в дохах из собачьей шерсти, в щегольских шапках. Тут ехал приискатель с семейством, в двух экипажах, да я — и всем доставало
лошадей.
На станциях уже не с боязнью, а с интересом спрашивали: бегут ли за нами еще подводы?
Подъезжаете ли вы к глубокому и вязкому болоту, якут соскакивает с
лошади, уходит выше колена в грязь и ведет вашу
лошадь — где суше; едете ли лесом, он — впереди, устраняет от вас сучья; при подъеме
на крутую гору опоясывает вас кушаком и помогает идти; где очень дурно, глубоко, скользко — он останавливается.
В весьма ветхой, дребезжащей, но поместительной извозчичьей коляске,
на паре старых сиво-розовых
лошадей, сильно отстававших от коляски Миусова,
подъехали и Федор Павлович с сынком своим Иваном Федоровичем.
Подъехав к господскому дому, он увидел белое платье, мелькающее между деревьями сада. В это время Антон ударил по
лошадям и, повинуясь честолюбию, общему и деревенским кучерам как и извозчикам, пустился во весь дух через мост и мимо села. Выехав из деревни, поднялись они
на гору, и Владимир увидел березовую рощу и влево
на открытом месте серенький домик с красной кровлею; сердце в нем забилось; перед собою видел он Кистеневку и бедный дом своего отца.
Когда старцы уже
подъезжали к Жулановскому плесу, их нагнал Ермилыч, кативший
на паре своих собственных
лошадей. Дорожная кошевка и вся упряжка были сделаны
на купеческую руку, а сам Ермилыч сидел в енотовой шубе и бобровой шапке. Он что-то крикнул старикам и махнул рукой, обгоняя их.
Нет сомнения, что лучше
подъезжать в одну
лошадь; по мелкому лесу, кустам и опушкам гораздо удобнее проезжать в одиночку, да и тетерева менее боятся одной
лошади, чем. двух или трех вместе, ибо они привыкли видеть одноконные телеги и дровни,
на которых крестьяне ездят запретами и сеном.
Главное условие подъезда: никогда не направлять
лошадей прямо
на тетерева и никогда не
подъезжать к нему сзади, разумеется если выполнить то и другое позволяет местность; надобно так
подъезжать, что как будто вы едете мимо.
Раз оставив свой обычный слегка насмешливый тон, Максим, очевидно, был расположен говорить серьезно. А для серьезного разговора
на эту тему теперь уже не оставалось времени… Коляска
подъехала к воротам монастыря, и студент, наклонясь, придержал за повод
лошадь Петра,
на лице которого, как в открытой книге, виднелось глубокое волнение.
Ночь была сегодня темная, настоящая волчья, как говорят охотники, и видели хорошо только узкие глазки старца Кирилла.
Подъезжая к повертке к скиту Пульхерии, он только угнетенно вздохнул. Дороги оставалось всего верст восемь. Горы сменялись широкими высыхавшими болотами,
на которых росла кривая болотная береза да сосна-карлица.
Лошадь точно почуяла близость жилья и прибавила ходу. Когда они проезжали мимо небольшой лесистой горки, инок Кирилл, запинаясь и подбирая слова, проговорил...
Подъехал в саночках Помада, возвратившийся из города. Доктор повидался с ним и вспрыгнул
на лошадь.
Громада
подъехала к забору, весьма свободно сошла с
лошади, привязала ее к плетню и ввалилась к нам
на двор.
Подъехав к самой подошве горы,
на которой стояло селенье, кучер остановил
лошадей, слез с козел и стал поправлять упряжь
на лошадях и кушак
на себе.
Юноша, должно быть, побаивался своего дяденьки, потому что, чем ближе они стали
подъезжать к жилищу, тем беспокойнее он становился, и когда, наконец, въехали в самую усадьбу (которая, как успел заметить Вихров, была даже каменная), он, не дав еще хорошенько кучеру остановить
лошадей и несмотря
на свои слабые ноги, проворно выскочил из тарантаса и побежал в дом, а потом через несколько времени снова появился
на крыльце и каким-то довольным и успокоительным голосом сказал Вихрову...
Услышав довольно сильный стук одного экипажа, Юлия, по какому-то предчувствию и пользуясь тем, что
на дворе еще было довольно светло, взглянула в окно, — это в самом деле
подъезжал Вихров
на щегольских, еще покойным отцом его вскормленных и сберегаемых серых
лошадях и в открытой коляске.
Но вот к кофейной
подъехал какой-то барин
на щегольской
лошади и, видимо, из тогдашних франтов московских.
Между тем Фока
подъехал к людской избе, привязал к изгороди
лошадь, подкинул ей охапку сенной трухи и через минуту уже переминается с ноги
на ногу в девичьей, где Порфирий Владимирыч имеет обыкновение принимать подобных просителей.
Но в самую минуту отъезда Хаджи-Мурата, когда он вышел
на крыльцо и
лошади стояли у подъезда, к дому Ивана Матвеевича
подъехал знакомый Бутлеру и Ивану Матвеевичу кумыцкий князь Арслан-Хан.
Это был чеченец Гамзало. Гамзало подошел к бурке, взял лежавшую
на ней в чехле винтовку и молча пошел
на край поляны, к тому месту, из которого
подъехал Хаджи-Мурат. Элдар, слезши с
лошади, взял
лошадь Хаджи-Мурата и, высоко подтянув обеим головы, привязал их к деревьям, потом, так же как Гамзало, с винтовкой за плечами стал
на другой край поляны. Костер был потушен, и лес не казался уже таким черным, как прежде, и
на небе хотя и слабо, но светились звезды.
На другой день вечером первый поезд был уже в семи верстах от Парашина; выкормили усталых
лошадей и, только начала заниматься летняя заря, нагрянули
на широкий господский двор и
подъехали прямо к известному подвалу, находившемуся возле самого флигеля, в котором жил Куролесов.
Справив все, что мне нужно было в местечке, я перекусил
на скорую руку в заезжем доме фаршированной еврейской щукой, запил ее прескверным, мутным пивом и отправился домой. Но, проезжая мимо кузницы, я вспомнил, что у Таранчика давно уже хлябает подкова
на левой передней, и остановился, чтобы перековать
лошадь. Это заняло у меня еще часа полтора времени, так что, когда я
подъезжал к перебродской околице, было уже между четырьмя и пятью часами пополудни.
И когда все сели
на лошадей и поехали, и Оленин
подъехал к хорунжему и стал расспрашивать, в чем дело, то хорунжий, обыкновенно ласковый, относился к нему с высоты своего величия.
На улице, около дома послышался бойкий шаг
лошади, и Оленин охлепью
на красивом, невысохшем глянцевито-мокром, темно-сером коне
подъехал к воротам.
Хорунжий взволновался и стал делать распоряжения, как казакам разделиться и с какой стороны
подъезжать. Но казаки, видимо, не обращали никакого внимания
на эти распоряжения, слушали только то, что говорил Лукашка, и смотрели только
на него. В лице и фигуре Луки выражалось спокойствие и торжественность. Он вел проездом своего кабардинца, за которым не поспевали шагом другие
лошади, и щурясь всё вглядывался вперед.
Меж тем наши путешественники
подъехали к деревне, в которой намерены были остановиться. Крайняя изба показалась им просторнее других, и хотя хозяин объявил, что у него нет ничего продажного, и, казалось, не слишком охотно впустил их
на двор, но Юрий решился у него остановиться. Кирша взялся убрать коней, а Алексей отправился искать по другим дворам для
лошадей корма, а для своего господина горшка молока, в котором хозяин также отказал проезжим.
Те из челядинцев, с которыми встречался Юрий,
подъезжая к крыльцу, смотрели
на него с удивлением: измятый и поношенный охабень, коим с ног до головы он был окутан, некрасивая одежда Алексея — одним словом, ничто не оправдывало дерзости незнакомого гостя, который, вопреки обычаю простолюдинов, не сошел с
лошади у ворот и въехал верхом
на двор гордого боярина.
Около двух часов ехали они, не встречая никого и не замечая никаких признаков жилья; наконец вдали, подле самой дороги, стало виднеться что-то похожее
на строение; но когда они
подъехали ближе, то увидели вместо избы полуразвалившуюся большую часовню. Кирша осадил полегоньку свою
лошадь и, проехав несколько шагов позади незнакомого, вдруг вскрикнул...
О ведьмах не говорят уже и в самом Киеве; злые духи остались в одних операх, а романтические разбойники, по милости классических капитан-исправников, вовсе перевелись
на святой Руси; и бедный путешественник, мечтавший насладиться всеми ужасами ночного нападения, приехав домой, со вздохом разряжает свои пистолеты и разве иногда может похвастаться мужественным своим нападением
на станционного смотрителя, который, бог знает почему, не давал ему до самой полуночи
лошадей, или победою над упрямым извозчиком, у которого, верно, было что-нибудь
на уме, потому что он ехал шагом по тяжелой песчаной дороге и,
подъезжая к одному оврагу, насвистывал песню.
Подъезжая к своей квартире, Бобров заметил свет в окнах. «Должно быть, без меня приехал доктор и теперь валяется
на диване в ожидании моего приезда», — подумал он, сдерживая взмыленную
лошадь. В теперешнем настроении Боброва доктор Гольдберг был единственным человеком, присутствие которого он мог перенести без болезненного раздражения.
Через десять минут Квашнин быстро подкатил к площадке
на тройке великолепных серых
лошадей. Он сидел в коляске один, потому что, при всем желании, никто не смог бы поместиться рядом с ним. Следом за Квашниным
подъехало еще пять или шесть экипажей. Увидев Василия Терентьевича, рабочие инстинктом узнали в нем «набольшего» и тотчас же, как один человек, поснимали шапки. Квашнин величественно прошел вперед и кивнул головой священнику.
— Митька,
лошадей! — крикнул он как-то грозно своему лакею, и, когда кони его (пара старых саврасых вяток) были поданы, он гордо сел в свою пролетку, гордо смотрел, проезжая всю Сретенку и Мещанскую, и, выехав в поле, где взору его открылся весь небосклон, он, прищурившись, конечно, но взглянул даже гордо
на солнце и,
подъезжая к самому Останкину, так громко кашлянул, что сидевшие
на деревьях в ближайшей роще вороны при этом громоподобном звуке вспорхнули целой стаей и от страха улетели вдаль.
Я понял эту невинную хитрость, когда услышал в сумерках скрип воза, съезжавшего с горы. Воз неторопливо
подъехал к реке.
Лошадь фыркнула несколько раз и, откинув уши, уставилась с удивленным видом
на изменившуюся до неузнаваемости смиренницу Ветлугу.
Зарецкой с своим эскадроном принял направо, а Рославлев пустился прямо через плотину, вдоль которой свистели неприятельские пули.
Подъехав к мельнице, он с удивлением увидел, что между ею и мучным амбаром, построенным также
на плотине, прижавшись к стенке, стоял какой-то кавалерийской офицер
на вороной
лошади. Удивление его исчезло, когда он узнал в этом храбром воине князя Блесткина.
Подъедет, и выходит торопливо-небрежно, как будто ничего удивительного нет ни в этих санях, ни в
лошади, ни в Феофане, который изогнет спину и вытянет руки так, как их, кажется, держать долго нельзя, выйдет князь в кивере и шинели с бобровым седым воротником, закрывающим румяное, чернобровое красивое лицо, которое бы никогда закрывать не надо, выйдет, побрякивая саблей, шпорами и медными задниками калош, ступая по ковру, как будто торопясь и не обращая внимания
на меня и
на Феофана, то,
на что смотрят и чем любуются все кроме его.
Князь взял себе лучшего и пустил его по полю. Горячий конь был! Гости хвалят его стати и быстроту, князь снова скачет, но вдруг в поле выносится крестьянин
на белой
лошади и обгоняет коня князя, — обгоняет и… гордо смеётся. Стыдно князю перед гостями!.. Сдвинул он сурово брови, подозвал жестом крестьянина, и когда тот
подъехал к нему, то ударом шашки князь срубил ему голову и выстрелом из револьвера в ухо убил коня, а потом объявил о своём поступке властям. И его осудили в каторгу…
Через несколько дней Артамонов младший, проезжая застоявшуюся
лошадь, увидал
на опушке леса жандарма Нестеренко, в шведской куртке, в длинных сапогах, с ружьём в руке и туго набитым птицей ягдташем
на боку. Нестеренко стоял лицом к лесу, спиною к дороге и, наклоня голову, подняв руки к лицу, раскуривал папиросу; его рыжую кожаную спину освещало солнце, и спина казалась железной. Яков тотчас решил, что нужно делать,
подъехал к нему, торопливо поздоровался...
Но
подъезжая на паре почтовых
лошадей к монастырю, разбитый тряской по просёлочной дороге, он думал...
Охотник, поездив несколько времени по горам и полям и не найдя нигде зайцев, сделал соображение, что они все лежат в лесу; а как
на беду он взял с собой ружье, то,
подъехав к лесу, привязал
на опушке
лошадь к дереву, посадил ястреба
на толстый сучок, должник привязал к седлу, а сам отправился стрелять в лес зайцев.
Однажды Василий Семенович,
подъехав к ней, сказал: «Ну, саврасый, ты много меня возил, а я тебя ни разу». С этими словами мценский Милон взвалил себе
на плечи обе передние лопатки саврасого, которому осталось только послушно переступать задними ногами. Протасов втащил
лошадь вместе с дрожками
на гору к самому собору.
—
На дело рук своих хотите полюбоваться, — промолвил я с негодованием, вскочил
на лошадь и снова поднял ее в галоп; но неугомонный Сувенир не отставал от меня и даже
на бегу хохотал и кривлялся. Вот наконец и Еськово — вот и плотина, а там длинный плетень и ракитник усадьбы… Я
подъехал к воротам, слез, привязал
лошадь и остановился в изумлении.
Ротные командиры и батальонный адъютант, ехавшие верхом, которым можно было бы весьма удобно переехать через лужу, видя перед собой пример генерала,
подъезжали к ней, спешивались и, ведя
лошадей на поводу, вступали в грязную, взбудораженную сотнями солдатских ног воду.
В этих разговорах и самой беззаботной болтовне мы незаметно
подъехали к Половинке, которая представляла из себя такую картину:
на берегу небольшой речки, наполовину в лесу, стояла довольно просторная русская изба, и только, никакого другого жилья, даже не было служб, которые были заменены просто широким навесом, устроенным между четырьмя массивными елями; под навесом издали виднелась рыжая
лошадь, лежавшая корова и коза, которые спасались в тени от наступавшего жара и овода.
«Вот она села в пролетку, вот извозчик круто заворачивает
лошадь назад, вот,
подъезжая к углу, мама бросает последний взгляд
на подъезд», — думал Буланин, глотая слезы, и все-таки ступенька за ступенькой подымался вверх.
Подъезжая к своему дому, за родником
на горе, мы встретили верхового парня, который, завидев нас, чрезвычайно обрадовался, заболтал ногами по бокам
лошади,
на которой ехал, и, сняв издали шапку, подскакал к нам с сияющим лицом и начал рапортовать тетушке, какое мы причинили дома всем беспокойство.